Кто сверху?

Прошлогоднюю Нобелевскую премию мира по-сестрински разделили между собой президент Либерии Эллен Джонсон-Серлиф, активистка либерийского движения за мир Лейма Гбови и борец за права женщин из Йемена Тавакуль Карман. В кино не протолкнуться от сильных женщин - не на Маргарет Тэчер наткнешься, так на Женщину-кошку или секретного агента с черным поясом. С вершин хит-парадов доносятся женские голоса - это Адель, Флоренс Уэлш, Мадоннна, Леди Гага и Лана Дель Рей поют о своем личном и нашем общем. Европу от экономического коллапса почти единолично спасает Ангела Меркель, а иные первые леди в списках медиавеса теснят собственных мужей. С кровавыми режимами борются как могут активистки Femen иучастницы Pussy Riot, и даже Белоснежка в свежей киноинтепретации сказки выходит на тропу войны во главе отряда сознательных малоросликов. Вместе с ней могли бы выйти и спортсменки-боксерши, которым наконец-то разрешили  учавствовать в Олимпиаде: этим летом в Лондоне женщины впервые авйдут на ринг, а еще впервые посоревнуются в гребле на байдарках-одиночках и в командном велоспринте. 

Человечество стремительно движется к тому, что не какое-то там 8 Марта, а каждый божий день будет женским. "Никогда еще в истории человечества женщины не были настолько хорошо образованны, интересны и могущественны, как сейчас", - говорит американка Хелен Фишер, и говорит она это не как женщина, а как один из самых известных антропологов. Официально женщины пока еще не правят миром: среди государственных лидеров их не много, и в форбовской сотне самых богатых землян первая фемина встречается только на 11-м месте - это 57-летняя Кристи Уолтон, вдова основателя Wal-Mart. Но в высших слоях социальной атмосферы их присутствие стремится к историческому максимуму. В связи с чем британские ученые и прочие измученные нарзаном наблюдатели за жизнью человечества все чаще говорят о наступлении нового матриархата. Вот только не определились пока с тем, грозит он современной цивилизации или все-таки светит.

Объяснить коллективный женский бенефис можно рядом косвенных причин, приведших к изменению гендерной картины мира. Во-первых, женщин просто больше (особенно это касается самых развитых стран), так что не всех удается занять заботами о сохранении домашнего  очага, да и должен ведь кто-то принимать рычаги управления миром, где физически нехватает мужчин. Во-вторых, уже почти век прошел с тех пор, как женщины серьезно взялись доказывать неженщинам, что они тоже человеки, и за сто лет успели очень многое (особенно если вспомнить, что воевать приходится с тысячелетним колоссом патриархального догмата). В-третьих, женщинам помогают обстоятельства времени и места: здесь и сейчас рушится система, выстроенная по мужским правилам, главное из которых гласит: конкурентная борьба вечна и идет не на жизнь, а на смерть. Именно этот эволюционный принцип заложен в основе еще недавно казавшейся непоколебимой экономической системы: когда мамонты вымерли, мужчины начали делить все доступные ресурсы, изобрели капитализм, и мир по законам жанра разделился на победителей и проигравших. Вторые теперь требуют пересмотра условий и результатов естественного отбора, сидя в палаточных лагерях на площадях Нью-Йорка и Лондона. По сути, они протестуют против того, что некоторые человеческие особи оказались талантливее, проворнее, смекалистее, наглее и получили возможность распоряжаться несоизмеримо большим объемом благ. Протестуют, забывая о том, что естественный отбор - не залоговый аукцион, и результаты его обжалованию не подлежат.

В условиях нестабильности, порожденной обидой слабых на сильных, стало особенно цениться типично женское умение не видеть за деревьями леса. Если раньше их, то есть нас, порицали за близорукость и неумение строить наполеоновские планы, то теперь ценят за врожденные способности к краткосрочному планированию. Женщины все чаще занимают топ-позиции в управлении: их навыки руководства сегодня эффективнее мужских - поиск взаимопонимания, гибкость и налаживание горизонтальных связей вместо построения жесткой вертикали власти, которая торчит потом, как Охта-центр посреди исторической застройки Санкт-Петербурга, всем мешает и всех раздражает. Так сложилось, что женщины изначально нацелены на мирный ход процесса, а не на скорейший результат в ущерб общему душевному комфорту (видимо, обрах хранительницы семейного очага проецируется на пыльные офисные ковролины). к тому же в постиндустриальной экономике требуются как раз традиционно женские навыки - высокий социальный интеллект, эмпатия, готовность идти на компромисс и договариваться.

И, конечно, генетическая предрасположенность к накоплению информации (в том числе сбору слухов и сплетен), глубокому ее анализу и интуитивному подходу к ведению дел (потусторонние наблюдатели называют это женской логикой). "Психологи доказали, что женщина рассматривает гораздо больший объем информации при принятии решений, глубже ее анализирует, не упуская из виду деталей", - отмечает Хелен Фишер. И нам трудно с нею не согласиться, пересматривая тридцать третий сайт с советами, как выбрать соковыжималку и постричь челку. К своему грядущему триумфу жещины шли довольо долго. Когда-то ведь они уже были главными добытчиками в семье - в те тысячелетия собирательства и примитивного мотыжного земледелия, когда человечество питалось подкожным кормом и развивалось сумашедшими темпами. Собирали и земледельничали в основном женщины, обеспечивая 60-70% дневного рациона семьи, тогда как мужчины нагуливали аппетит, выслеживая мамонтов. Мамонты, конечно, были глупые животные, но и первобытные мужчины не отличались умом и сообразительностью. Так что вершки и корешки в древнейших с емьях времен неолита ели куда чаще, чем мясо, и поклонялись хомо сапиенсы Матери Земле, а не силе интеллекту. С развитием земледелия все стало меняться, и процесс значительно ускорился с приручением лошади. Для достижения результатов в поле и в походах требовалась грубая сила, и женщины сами собой разжаловались в подсобные рабочие при доблестных воинах и честных пахарях. "Худшее озобретение женщин - плуг. С его появлением мужчины стали слишком могущественны, а женщины потеряли свою древнейшую профессию собирателя", - отмечает Хелен Фишер. И так до самой индустриальной революции - ничего не предвещало зарождения мысли о равноправии. Дело даже не в том, что женский мир насильно ограничили тремя К (Kinder, Kuche, Kirche - дети, кухня, церковь), а в том, что мужчина и женщина в принципе не пересекались на карьерном поле - он пахал, она пряла, и делить им было нечего. С появлением машин все снова кардинально изменилось: чем совершеннее становились механизмы, тем меньше значила физическая сила. Так на ровном месте возникли преподссылки к равенству полов на трудовом фронте, которому мешали теперь только предрассудки. Справиться с предрасудками помогли войны - или был богат ХХ век: мужики воевали и гибли, и женщины доказали себе и собственным детям, что сами могут и родить, и воспитать, и обеспечить. А детям ведь только подай пример - все собезьянничают. Ну а дальше по накатанной: избирательное право, контрацепция как способ управления природой, повышения среднего возраста вступления в брак и инициатива при разводе - теперь женщины могли себе все это позволить. Серьезную роль в экономическом раскрепощении женщин сыграло их неуемное стремление к знаниям. Получив право на образование, те. кого веками ограждали от лишней информации, набросились на гранит науки, как на мятный капкейк после трехдневной кефирной диеты. По мнению ученых, помимо природного любопытства, исключительных способностей к концентрации внимания, особому восприятию и обработке информации, женщинами всегда движет еще и желание избавиться от комплекса прелесть-какой-дурочки, нажитого благодаря понятно-комую В этом смысле мы якобы похожи на мигрантов, у которых на новой родине всегда есть дополнительный стимул к успеху, - желание избавиться от клейма аутсайдера. Так, сегодня в США на двух мужчин, окончивших вуз, приходится три женщины-выпускницы, и диспропорция эта растет. Тем более что вузы зачастую стимулируют интерес девушек к учебе: даже привилегированные бизнес-школы, не имеющие проблем с абитуриентами, скидки на обучение предлагают по половому признаку (в том числе и на программы МВА). 

Впрочем, есть в этой любознательности и негатив. В свое время китайское (а за ним и индийское) правительство добилось существенного снижения рождаемости за счет облегчения женщинам доступа к образованию: этот путь оказался куда продуктивнее, чем даже контрацепция. "Исследования показывают, что лучший способ контролировать численность населения - это образование и занятость женщин, - говорит профессор университета Беркли Ашок Гаджил. - Если женщина не учавствует в социальной жизни, это всегда заканчивается тем, что в семье появляется много детей". Но если для Китая и Индии женское просвещение вещь спасительная, то для европейских стран, где население стремительно стареет при катастрофическом падении рождаемости, такое развитие событий попросту губительно. Испытывая определенное чувство вины перед женщинами, общество принялось всячески поощрять их готовность трудиться, обеспечивая льготы за посильное участие в конкурентной борьбе: рабочий день покороче, дополнительные выходные, надбавки, доплаты и субсидии. Впереди планеты всей оказались скандинавы: женщин там выгодно брать на работу - этому способствует даже система налогооблажения, - но зато процент мужской безработицы очень высок, а с ним и уровень общейсоциальной инертности мужского народонаселения. Напоролись на то, за что боролись: местные дамы теперь жалуются, что вынуждены проявлять инициативу в любого рода отношениях - у среднестатистического соверянина (и без того не самого пылкого кавалера по своей природе) развился страх, что первый шаг чреват обвинением в домогательстве и сексизме.

А что же, собственно, мужчины? Готовы ли они сойти с корабля истории хотя бы на время? Самое радикальное мнение по этому поводу высказала недавно профессор Австралийского национального университета Дженни Грейвс, которая без дрожи в голосе сообщила, что мужчины-то вымирают. Говорит об этом не только статистика, но и генетика: 300 миллионов лет назад в состав мужской Y-хромосомы входило 1438 генов, а сегодня - только 45. Если вспомнить, что в природе так повелось: у кого  Y-хромосома, тот и царь - эта стремительная деградация мужского генома обещает скорую смену правящей династии. Причем навсегда. Менее радикальное мнение - мужчины превращаются в слабый пол. Они все чаще уходят в декретные отпуска, остаются дома с детьми при работающей жене или зарабатывают меньше, вовсе не мучаясь дикими комплексами (ну или стоически скрывая свои мучения, как им положено по рисунку гендерной роли). В связи с этим нельзя вспомнить поправку, принятую недавно американским законодательством: если ранее изнасилованием считалось исключительно неджентальменское поведение Мэ по отношению к Жэ, то теперь может быть и наоборот. Тоже своего рода эмансипация - мужчины претендуют и постепенно получают права на то, что еще вчера было прерогативой женщин. Например, на роль жертвы. Покорность современных мальчиков-эмасипе позволяет женщинам взираться выше по карьерной лестнице: частично передавая груз забот и отвественности самцу, они высвобождают для работы время и силы, которые раньше тратили на потомство. Это уравнивает их в возможностях с незамужними и бездетными товарками, а также с самими мужчинами, и делает ситуацию в целом более естественной с точки зрения природы. Ведь все мы знаем, как рапределены родительские обязанности у большинства живых существ. Хотя, конечно, до пингвинов, у которых с яйцом возится по большей части самец, людям еще расти и расти. Впрочем, есть и такое мнение: посмотрев на успехи женщин, современные мужчины просто решили отдохнуть за всех своих предков с начала железного века. Тем же, кого такое положение веще не устраивает, впору со своей стороны начинать борьбу за неравенство полов. Все равно ученые предсказывают мужчинам вымирание за ненадобность уже через 125 тысяч лет. Так почему бы не провести их, как в старые добрые времена - в борьбе за существование?